Как пишут в интернетах нынешние школьники, применяя учительский жаргон, — «скатился». Только банковский счет несколько успокаивает, но уже не сильно. Все под сомнением, даже деньги. То, что работало вчера, сегодня безнадежно буксует. Успех — это то, что сейчас. И если ты единожды поймал его за хвост, то, естественно, хотелось бы пролонгации этих отношений — или хотя бы видимости. Память об эйфории, успех и его вкус будут посильнее водки. Как говорится: «Рука помнит сама».

В связи с этим бытует распространенная стратегия, как у отдельных индивидуумов, так и у больших компаний, которая сводится к простому: успех — это имидж успеха. Это примерно как трезвые притворяются пьяными в надежде опьянеть. Или как женщина, симулирующая оргазм, верит в то, что таким образом его получит. Довольно распространенная практика показывает: симуляция успешности некоторым образом и есть успех. Это явление мы можем исследовать ежедневно в Instagram.

Все мои долгие наблюдения за населением планеты Instagram (скорее, за женской частью) так и не дали мне ответа на главный вопрос современности: «Пухлые ли губы приводят к успеху или наоборот — успех приводит к пухлым губам?» Но тем не менее все на позитиве.

Позитивные фото на фоне сказочных замков, респектабельные авто… Мне кажется, суммарно они превосходят даже котиков. Будьте круче, это успех! Еще недавно это работало, и даже эффективно. Успех как имидж.

Поп-звезды, в широком значении этого слова, в прошлом ХХ веке успешно транслировали успех, так как у них был эксклюзивный доступ к медиа. Сейчас все кардинально изменилось. Медиа стали доступны всем. Еще недавно навыками и возможностями трансляции имиджа успеха обладали лишь сотни тысяч людей. Сейчас это миллиарды. Никакой лучезарной улыбкой на фоне Альпийских гор или видео из салона красной Ferrari волю обывателя уже не парализуешь. Не вдавишь его этим в кресло перед телевизором.

Обыватель стал непрост, ох как непрост. У него самого уже полно таких фотографий. И пусть они сделаны с помощью фотошопа или во взятой напрокат машине, имидж — это всего лишь имидж, иллюзия. В возможности производства иллюзий обычный человек сравнялся с рекламными агентствами, телеканалами и тем более журналами. Их всемогущий эксклюзив по производству небожителей закончился, остался в прошлом веке.

Небо упало на землю. Телевизионный эфир перестал быть закрытым пространством обитания богов, откуда они вещали и транслировали первые свои жития и воли. Со времен появления первых реалити-шоу в божественный эфир, святая святых, ворвались даже не герои-полукровки, а обыкновенные простолюдины. Сегодня природа поп-звезд кардинально изменилась. Если вчера они были иного качества, иного свойства, существенно отличались от нас, то сегодня они — одни из многих миллиардов, миллиардов сущностно равных изображений на экране. Кто-то ярче, кто-то тусклее. У кого-то больше подписчиков, у кого-то меньше. Но сущностно, в природе своей, они равны.

У всех есть Instagram, Youtube, «ВКонтакте» — средства производства успеха оказались в руках широких масс. Принципиального различия, как раньше, между обывателем и некой персоной нет. Этот вопрос снят. Все стали медиасущностями.

Простая студентка устраивает фотосессию с техническими средствами почти как в глянце. И в теории она может получить аудиторию больше, чем программа «Время». Помните, была такая программа? Еще была программа «Сам себе режиссер». Я бы ее актуализировал, назвав «Сам себе Эрнст». Потому что доступ к кнопке, пусть пока не к первой, но все-таки к кнопке, есть уже у всех.

Оружие массового поражения стало массово доступным. Оно принадлежит всем вам. Вот эти излучатели, смартфоны есть у всех, в кармане каждого обывателя. И как случается со всеми фокусами и манипуляциями, когда они разгаданы, растиражированы, они перестают удивлять. Перестают работать как фокус и создавать иллюзию, в которую можно поверить. Если все знают, как делать фокус, — это уже не фокус.

Таким образом, стратегия «успех — это имидж успеха» отживает свое. Ее «переюзали», девальвировали. Об этом фокусе все знают, и только по инерции он еще существует, неуклонно стремясь к закату. Как квинтэссенция любой актуальной дискуссии очень показателен в этом смысле баттл Гнойного и Оксимирона. Можно было бы взять Собчак и Навального. Познера и Яровую. Но пробираться к реальному смыслу этих споров сквозь политические заросли сложнее и дольше. Поэтому Гнойный и Оксимирон. Хотя они все об одном и том же.

Если отбросить стилистические, вкусовые и прочие частности и попытаться уловить суть театрально-рифмованной схватки, то мы можем увидеть противоборство двух разных стратегий. Можно даже сказать, это два разных концепта презентации себя как медиатовара в медиапространстве. Первый концепт — Оксимирон. Он, видимо, еще не до конца осознал неактуальность продвижения себя через успех как имидж успеха. И то там, то сям прорывается в протуберанце этого мертвого солнца.

Второй концепт — Гнойный. Назовем его «безымиджевый». Фактически на рекламном рынке столкнулись два продукта, где каждый борется за аудиторию, предлагая ей себя и свою концепцию успеха. Продвижение себя ведется путем дискредитации успеха соперника. Если еще точнее, дискредитируется подлинность чужого успеха. Успех оппонента ставится под сомнение, объявляется фальшивым, ненастоящим или имиджевым. И в ком проявится больше звезды старого типа, кто еще с надеждой смотрит в пустоту и пытается ориентироваться по старой карте звездного неба, кто не воспринял небесного крушения всерьез, кто верит в божественную эксклюзивность звезд, тот записан в проигравшие.

Если попытаться деконструировать все публичные, звездные баталии последних лет, мы получим все те же споры о подлинности. Странность заключается в том, что проходят они в абсолютно игровом пространстве. О какой подлинности тогда идет речь? Здесь все подчинено условностям и условиям, движется по правилам: местоположение участников, хронометраж, освещение, взаимное обвинение в лицемерии и лукавстве, сокрытии подлинных мотивов, искажении реальности, фальсификации истории. И, в конце концов, успех оказывается на стороне того, кто сможет убедить аудиторию в своей как бы подлинности.

Как вы все знаете, в моде фермерские продукты, а не парниковые. Сегодня верх берет тот, кто крупно маркирует себя как медиатовар, не содержащий ГМО. В сухом остатке мы получаем составную и основную часть нового успеха — непринятие всяческих удобрений имиджа. Или снятия имиджа как проблемы с помощью нарочитой его гипертрофации. Например, белые линзы, татуировки на лице, дичайшие цвета волос прямо демонстрируют нам, что это уже не косметика, а грим, имидж в квадрате. Который как бы не ретуширует подлинность, а наоборот, проявляет ее и подчеркивает. Вместо бала — карнавал. Это уже не имидж, а образ. Почувствуйте, как говорится, разницу.

В искусственном мире копий, имитаций, принтов и тиражей подлинник заключен в музее или архиве. Там его место. Если обратить внимание на принцип устройства любого музея искусства, можно заметить, что все они заполнены предметами быта, вышедшими из обихода. Фламандская живопись некогда создавала уют первых буржуа. Иконы, мумии, скульптуры греческих богов были предметами повседневного культа и пользования. Сейчас это экспонаты, лишенные своих первоначальных функций. И на них идут люди. Зачем?

Не ради истории, не приобщиться, а скорее причаститься подлинности. Это обряд, новый ритуал. Причем большинство посетителей не то что не имеют представления о фламандской школе — они Геракла от Зевса не отличат. Их влечет подлинность.

Вряд ли этот текст слушали или читали бы люди, если бы его написал или прочел вслух человек, похожий на меня, или мой дублер. Это был бы не подлинник. Вряд ли бы он имел успех. Всем нужна подлинность. Она в дефиците. Что такое подлинность сейчас? Как мы отличаем работу мастера от современной копии? У подлинника красочки потусклее, есть дефекты, где-то скол. У подлинника есть история с большой буквы, желательно интересная. Заметьте, медиазвезд без истории не бывает. Если ее нет, ее обязательно сочинят.

То же мы можем наблюдать и в моде. Специальное состаривание новых вещей. Им как бы создают биографию. Старят мебель, посуду, интерьеры. Мы скоро можем оказаться в мире «старых новых вещей». Год выпуска какого-нибудь столика навскидку неспециалисту уже не угадать. Впрочем, год выпуска многих женщин уже тоже не определить. Но мы не об этом.

В каком-то смысле современные медиазвезды реконструируют образы старых звезд. Пытаются соответствовать представлениям о звездах из божественного эфира, пока небо не упало на землю. По старым моделям кроят самопрезентацию. Отсюда возвращение моды на «майклджексонские» косухи с клепками, бахрому и тому подобные люрексы из сияющих 1980-х. Или, наоборот, нарочитая сдержанность, монохром, который, в общем-то, родом из тех же времен. В итоге мы получаем удачную реконструкцию Марлен Дитрих в виде Ренаты Литвиновой.

Реконструкция как имитация подлинности все больше вторгается в нашу жизнь. Блогеры реконструируют телеведущих. Актеры стараются преподносить себя как актеров, с которыми видели интервью еще по телевизору, политики пытаются реконструировать политику. Социальные роли расписаны еще в прошлом веке, в пыльных гримерных развешаны искусственно состаренные костюмы. Все готовы к записи видеоблога, трансляции реалити-шоу, интервью у Дудя.

Социальный ринг ждет новых бойцов. Имиджевый спарринг за подлинность во имя успеха продолжается. Побеждает искренность. Что такое искренность? Как повелось в наших широтах, правда скорее негативна, чем позитивна. Позитивна только пропаганда. Как в поговорке, которая с детства сидит в нашем сознании: «Лучше горькая правда, чем сладкая ложь». И так крепко она в наших сознаниях отпечаталась, что любое позитивное сообщение мы склонны воспринимать как вранье. Рекламу, имидж, в конце концов. Но как только в сообщении чувствуем нотки горечи, оно сразу воспринимается нами как близкое к правде и искреннее.

Искренность довольно прибыльна и не так затратна. Добавьте немного горчицы. Если одну и ту же мысль выскажете легитимным языком и запрещенным, то легко установите, что во втором случае веры вам будет больше. Мат благодаря постоянным гонениям стал у нас вроде беглого каторжника с негативной составляющей по определению. Поэтому в плане искренности выигрывает с завидным постоянством.

Технология искренности давно, широко и успешно используется. Возьмите того же Трампа. Вся его медийная карьера, которая сейчас, между прочим, на пике, состоит из технологии искренности: излучайте искренность, остерегайтесь подделок и покупайте натуральные продукты.

Из всего вышесказанного следует, что медиауспех — всегда демонстрационный. Он так устроен. Успеха для себя, успеха в себе почти не бывает. Если кто-то вышел под свет софитов с заявлениями: «Я здесь не для славы!», это значит, что им просто выбрана такая стратегия продвижения на пути к успеху. Отвлекающий маневр.

И последний важный момент. По моим наблюдениям, кто заявляет, что делает что-то не ради денег, настойчивее других требует предоплату.

Источник: Psychologies